Ровно 20 лет назад, 9 августа 1999-го, Владимир Путин возглавил правительство России [видео]
В июле 1999 года, за месяц до назначения на высокий пост, в должности Секретаря Совета безопасности и директора ФСБ, Владимир Путин пришел в редакцию «Комсомольской правды» и рассказал о грядущих выборах, шпионах, отношениях с Ельциным. Предлагаем вашему вниманию это интервью будущего президента России.
Читайте также:
– А можно сначала я задам вам вопрос? Что это за рыбья голова висит у вас на стене?
– Голова горбуши. Ее выловили на Дальнем Востоке. Но она ровным счетом ничего не символизирует. Так, для красоты…
– Неплохо, неплохо.
– Владимир Владимирович, а мы, пока вас ждали, такого насмотрелись: милиция, гаишники, охрана в штатском. Даже машины наших сотрудников, которые обычно стоят у подъезда, приказала отогнать подальше. Вы кого-то боитесь?
– Никого я не боюсь. По российскому законодательству директор ФСБ – неохраняемое лицо. Но у него есть своя ведомственная охрана. Вы заметили – со мной пришел один человек? А секретарь Совета безопасности – лицо охраняемое. И его берет «под опеку» Федеральная служба охраны.
– А когда вы едете по городу, движение перекрывают?
– Нет. Движение перекрывают только для президента и премьера.
– А самолет у вас есть?
– Нет.
– Как же вы летаете?
– Если надо по личным делам, то покупаю билет и лечу. А если по служебным, то тоже либо рейсовым самолетом, либо «попутным» спецбортом, в зависимости от того, по какой линии мероприятие.
– Когда вас назначили секретарем Совета безопасности, ходили слухи, что вы вот-вот распрощаетесь с постом директора ФСБ. Но так все и осталось, вы по-прежнему совмещаете обе должности. В этом есть какая-то серьезная необходимость?
– Поначалу эта конструкция действительно воспринималась как временная. Но Борису Николаевичу она понравилась. С одной стороны, Совбез от имени главы государства официально курирует все силовые министерства и ведомства. А с другой, ФСБ – сама по себе системообразующая структура, которая с помощью специальных сил и средств изнутри контролирует практически все силовые ведомства. То есть совмещение руководящих должностей и ФСБ существенно усиливает и в какой-то степени увеличивает возможности Совбеза в реализации тех решений, которые рождаются в его недрах.
– Президенту понравилось, а вам-то каково?
– Думаю, такое совмещение не должно быть постоянным. Если Борис Николаевич сразу не был готов к тому, чтобы кого-то с ходу назначить директором ФСБ, то сейчас, полагаю, он присмотрелся, в том числе и к сегодняшним руководителям Лубянки.
– В последнее время в печати появляется много «шпионских историй». Только знаете, что настораживает? Шпионов вы вроде бы ловите много, но уж больно они все какие-то мелкие.
– Ну почему же? Встречаются и крупные. Просто мы договорились с нашими зарубежными партнерами не озвучивать информацию на сей счет. Потому что это ухудшает двусторонние международные отношения. С американскими коллегами мы даже вырабатываем систему мер по предупреждению негативных последствий, связанных с деятельностью спецслужб наших стран. И пусть вас это не удивляет. Во всем цивилизованном мире основная задача спецслужбы – обеспечивать достоверной информацией свое политическое руководство. В наших национальных интересах – нормальное, конструктивное сотрудничество с подавляющим большинством стран.
– Если нельзя называть новых громких имен, давайте хотя бы остановимся на «старых» шпионах – мы имеем в виду Обухова, Пасько, Моисеева, Никитина…
– Да, вокруг этих персонажей по-прежнему много шуму. Но, считаю, в данных случаях наше ведомство поступает, исходя из государственных интересов. Остановлюсь на Никитине. Ведь что там на самом деле произошло? Он проник в библиотеку и взял сведения, которые являлись секретными. Кстати, за свою «общественную деятельность» он получил денежное вознаграждение. Конечно, есть другой вопрос: насколько эти сведения актуальны сегодня? И с точки зрения политеса, в том числе международно-экологического, наверное, можно подумать о смягчении наказания. Но это должен решать суд.
К сожалению, зарубежные спецслужбы, помимо дипломатического прикрытия, очень активно используют в своей работе различные экологические и общественные организации, коммерческие фирмы и благотворительные фонды. Вот почему и эти структуры, как бы на нас ни давили СМИ и общественность, всегда будут под нашим пристальным вниманием. Этого требуют от нас интересы государства.
Мы ничего не делаем «ради конъюнктуры». Работаем, как говорится, только по факту. К слову, дело Моисеева – из разряда как раз таких случаев. И не важно, на какую разведку он работал – южнокорейскую или северокорейскую.
– А теперь давайте заглянем в Совет безопасности. Недавно, говорят, еще два ваших полковника получили генеральские звания. Президент требует сокращать генералов, а вы их там «раздуваете»…
– Количество генералов не увеличивается. Но генерал-майоры по занимаемым должностям имеют право получить следующее воинское звание – генерал-лейтенанта. А в том, что у нас работают преимущественно военные люди, нет ничего странного. Ведь что такое Совет безопасности Российской Федерации? Посмотрите повестку наших совещаний и заседаний на первое и второе полугодия: противовоздушная оборона, развитие морского флота, силы ядерного сдерживания… Кто будет этим заниматься? Прапорщики? У них свои заботы – котелки, бляхи, фонари…
Что же касается сокращения, то, к примеру, в ФСБ при всех перестановках, разливах и сливах количество генералов уменьшается. Как, впрочем, и общая численность сотрудников. У нас их было за сотню тысяч, сейчас меньше. Но тоже немало. А все почему?
К сожалению, в наших спецслужбах – экстенсивный метод развития. Не хватает средств. Поэтому там, где могла работать техника, заняты люди. И если мы просто сократим численность ФСБ, допустим, до 20 тысяч и не обеспечим их техникой, у нас будет больше проблем, чем есть сегодня.
– Почему всем звания повышают, а Борис Николаевич как был полковником, так и остается?
– А какое воинское звание было у Николая II?
– Полковник.
– Вот! Это очень почетное звание.
– Вы же тоже полковник?
– Да, недавно получил звание полковника запаса и хочу обратить ваше внимание на то, что я остаюсь гражданским лицом.
– А как же командуете генералами?
– Мы не в армии, и мы не командуем. Никто не щелкает каблуками, у нас другой стиль. Что же касается меня… Я оставил службу в КГБ подполковником. Когда снова перевели на Лубянку, мог практически сразу получить генерала. Но думаю, это было бы с моей стороны некорректным. В воинских коллективах есть определенная традиция: очередную звезду надо заслужить.
– Когда вы встречаетесь с президентом, он дает вам какие-то указания или рекомендации по поводу «нейтрализации оппозиции»?
– Я не буду вас убеждать в обратном. Приведу лучше один пример. Как-то, основываясь на оперативных материалах, я подробно рассказал Борису Николаевичу о том, как проводится предвыборная кампания в одной из соседних стран, где органы безопасности напрямую получают указания работать по оппозиции и добиваются при этом успеха. Президент меня выслушал и сказал: «Мы так работать не будем». Да, в ФСБ создано управление конституционной безопасности. Но оно «работает» не с оппозиционными партиями и движениями, а с экстремистскими – они могут быть как левого, так и правого толка.
– ФСБ – одна из самых осведомленных структур. Ваш прогноз: как будет развиваться общественно-политическая ситуация в России в ближайшие месяцы? Что будет с рублем, с Компартией России, с Мавзолеем Ленина?
– Да, аналитические службы у нас неплохие. Но мы не считаем, что в современной жизни можем подменять других аналитиков, профессионально работающих в своей области. Что будет с КПРФ? Думаю, что запрет не самый лучший способ борьбы с оппозицией. Цель не будет достигнута, а эффект получится обратным. На Руси гонимых любят.
Ну а по Мавзолею… Не думаю, что в ближайшее время с ним что-то произойдет. А если и появится решение, никаких волнений не будет. Но вообще любой вопрос должен созреть. Все должно быть вовремя, не стоит суетиться.
– В последнее время в прессе появились сообщения, что квартира, в которой запечатлели человека, похожего на Скуратова, являлась конспиративной и принадлежала ФСБ.
– ФСБ России не имеет к этой истории абсолютно никакого отношения. Я думаю, всю эту кашу заварила группа лиц, с которыми Юрий Ильич был в контакте, там и возникли какие-то проблемы. И насчет нашей «конспиративной квартиры» – полный бред. Квартира была специально приобретена для того, чтобы там отдыхать. Хозяева квартиры утверждают, что видеосъемку делали их конкуренты по бизнесу, потому что следили за ними самими и случайно зафиксировали других лиц.
– Как продвигается расследование убийства Галины Старовойтовой?
– Работа идет непрерывно. Ею занята большая группа наших следователей. Есть версии, они отрабатываются. Есть подозреваемые, которые тоже отрабатываются. В числе задержанных есть люди, которые, как мы считаем, могут быть как-то причастны к этому убийству.
– По страницам оппозиционной прессы гуляет такая версия: премьер-генерал Степашин в последнее время еще больше сблизился со своими давними приятелями и друзьями – директором ФСБ Путиным, министром обороны Сергеевым, министром внутренних дел Рушайло. Высказывается подозрение: не соберутся ли друзья-приятели и не устроят какой-нибудь военный переворот?
– А зачем нам устраивать переворот, когда мы и так у власти? Кого переворачивать-то?
– Президента.
– Но он же нас назначил!
– Так может и разназначить. Почему возник августовский путч 1991 года? Потому что над генералитетом нависла угроза отставки.
– Нет, лично я ничего переворачивать не собираюсь. Надо у Сергеева спросить, может, он чего задумал? А если серьезно… Уверен: никто из тех, кого вы здесь перечислили, за свои посты зубами не держится. Жизнь красочнее и интереснее, она не ограничивается только кабинетами и служебными делами. Все хорошо в меру. Я считаю, что больше пяти лет руководитель не должен сидеть на одном месте, его работа становится неэффективной.
– А президент?
– Президент – должность особая. Два срока, я считаю, оптимальный вариант.
– Вы очень хорошо знаете президентскую администрацию, с ее руководителем Волошиным часто встречаетесь. Что он за человек? Действительно ли такой жесткий, как говорят?
– Во-первых, мне с ним комфортно работать, он психологически совместимый для меня человек. Внешне выглядит либералом и на самом деле таковым является. А жесткость его в том, что свои решения он доводит до конца. При этом есть плюс: его можно переубедить. У него, на мой взгляд, сложились очень хорошие отношения с президентом, Борис Николаевич ему доверяет. Это очень важно для работы и администрации, и других исполнительных структур.
– Теперь насчет кризиса вокруг Югославии. Так ли уж необходимо наше присутствие в этом регионе? Как вы считаете, удалось ли России добиться здесь оптимальных для себя решений?
– Думаю, да. Полагаю, мы обязательно должны были там присутствовать. В центре Европы есть целый анклав, который испокон веку симпатизирует России. Эти люди смотрят на нас, как на большую землю. И такой позитив мы должны сохранять.
Оптимальными являются степень и качество нашего присутствия в Югославии. Чтобы иметь свой сектор, нужно минимум 10 тысяч человек. А это 13 миллионов долларов в месяц, которые должна платить Россия. Но дело даже не в деньгах, хотя и об этом надо было думать. Самое главное – эффективность пребывания нашего контингента в Косово. С этим теперь все в порядке: мы взяли под контроль одну из самых ключевых точек – аэропорт в Приштине. Принципиально важным является то, что он не стал плацдармом для конфронтации со всем цивилизованным миром. Если нам удастся создать почву для конструктивного общения и сотрудничества военных, это будет на самом деле очень существенный элемент продвижения вперед по пути интеграции России в мировое пространство, в том числе и военное.
– А почему наш Совбез дал согласие на то, чтобы российские военные подчинялись приказам командования НАТО?
– Есть объединенный штаб, куда входит наш представитель. Именно он отдает указания нашим военнослужащим. Но это в случае, если решение нас устраивает. А если нет, мы оставляем за собой право его не выполнять. Что касается численности наших миротворцев, то и в этом смысле, я думаю, мы получили оптимальный вариант. Три с половиной тысячи военнослужащих – это немало. И затраты требуются большие – 60-70 миллионов долларов в год. Надо теперь постараться, чтобы они использовались эффективно.
– И наконец несколько вопросов «по существу». Как вам удается поддерживать хорошую физическую форму?
– Я занимался борьбой самбо, выполнил норматив мастера спорта, а потом перешел в дзюдо и тоже стал мастером. Сейчас каждое утро делаю зарядку, иногда плаваю.
– А где разряжаетесь – в театре, в бане?
– Музыку люблю, книги. Почему бы и в баньку не сходить? Люблю порыбачить. Недавно был в Якутске, вместе с президентом Михаилом Николаевым ходили на рыбалку. И, не скрою, немного потаскали сетку. Там были во-о-о-т такие рыбины!
8 июля 1999 г., «Комсомольская правда»
ОТ АВТОРА
Путин поправил всего одно слово. И отменил хлеб-соль
Обозреватель “Комсомольской правды” Александр Гамов вспоминает, как 20 лет назад брал интервью у будущего президента России.
Вот как это было (подробности)
ВОПРОС ДНЯ
А вы как эти два десятилетия прожили?
Алексей ПОДБЕРЕЗКИН, профессор МГИМО:
– Это годы перелома. Россия в 90-е годы деградировала и стояла на грани уничтожения. С тех пор мы медленно выползаем из ямы, которая оказалась так глубока, что лично я в августе 1999-го не видел перспектив. Армии, по сути, и не было. Конфликт в Грузии был «последним кукареку» остаткам Советской армии в России… Эти 20 лет стали сеансом нашего выздоровления.
Сергей ЦЕКОВ, сенатор от Крыма:
– Самое знаковое событие за эти 20 лет – воссоединение Крыма с Россией. У нас живут русские люди – и мы себя от России никогда не отделяли. Благодаря Путину Россия снова стала влиятельна в мире – а Крым частичкой этого влияния.
Валентина САФРОНОВА, глава Ассоциации российских флористов:
– В первую половину этого десятилетия было все отлично. В последние годы настроение более пессимистичное. Денег на цветы люди тратят все меньше…
Леонид ПОПОВИЧ, президент Союза виноградарей и виноделов России:
– С 1999-го в России началось медленное восстановление виноделия. Люди на юге страны стали вновь высаживать виноградники и делать хорошее вино.
Сергей ОСИНЦЕВ, ресторатор:
– Для меня в эти 20 лет видится больше светлых полос. У меня родились тройняшки. Начал развиваться бизнес в Питере. Но сложности возникали – как у всех.
Виктор СУХОРУКОВ, народный артист России:
– Хорошие годы, замечательные. Я очень рад этому двадцатилетию.
Аскольд ЗАПАШНЫЙ, худрук Большого Московского цирка:
– Это годы успеха. Сейчас есть люди, которые демонизируют Путина, но я считаю, что это лучший правитель для нашей страны. Я успел повидать и СССР, и перестройку. Наблюдал людей, которые много говорили, но ничего не делали. И видел, когда люди продавали страну. А сейчас вижу, как восстановлена репутация государства, лицо страны в мире.
Поделиться видео </>
xHTML-код
Путин в большой политике 20 лет!.В августе 1999-го Владимир Путин был назначен исполняющим обязанности главы правительства
ИСТОЧНИК KP.RU
Если Вы хотите, чтобы мы разместили Ваш уникальный материал на любую тему на нашем портале, присылайте тексты на почту news@novostibreaking.ru.
Подписывайтесь на наш Телеграм чтобы быть в курсе важных новостей.
