50 лет назад, 22 января 1969 г., произошло громкое покушение на руководителя СССР – генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева [видео]
Зимой 1969-го младший лейтенант Ильин приехал из Ленинграда, под которым он служил, в Москву, чтобы совершить покушение на генсека Брежнева. Стреляя из двух пистолетов по заезжавшему в Кремль кортежу с лидером СССР и космонавтами, он убил водителя и ранил мотоциклиста сопровождения, осколками засыпало космонавтов. Брежнев не пострадал.
Читайте также:
Спустя полвека «КП» нашла главных действующих лиц того громкого покушения: Виктора Ильина – злоумышленника, стрелявшего по машинам, и Василия Зацепилова – мотоциклиста, с риском для жизни его обезвредившего.
При этом Зацепилов все прошедшие с того ЧП 50 лет хранил молчание. И говорил с журналистами впервые.
«БЫЛО ПОД МИНУС 20»
– Василий Иванович, во всех документах, и открытых – официальных, и закрытых – неофициальных – напротив вашей фамилии значится: «Человек, который спас Брежнева».
– Я служил в президентском полку.
– В Кремле?
– Да.
– И вы были боевым мотоциклистом все время, да?
– Нет. Сначала – просто шофером. Солдат возил. На стрельбище, и прочее. А потом уже, когда по окончании, мне предложили в эскорт.
– Сесть за мотоцикл? В почетный эскорт?
– И сколько до этой драматической даты, до 22 января 1969 года, вы уже прослужили сверхсрочником?
– Лет семь, наверное.
– А почему сверхсрочником вы пошли именно боевым мотоциклистом?
– Потому что предложили. А я мастер спорта по мотоспорту.
– Серьезно? До армии?
– Да.
– И в качестве боевого мотоциклиста вы кого сопровождали?
– Всех. И Брежнева. И зарубежных гостей – Кастро приезжал, Тодор Живков Иосиф Броз Тито.
– То есть, вы всех встречали и…
– …и сопровождали.
– Какой у вас был мотоцикл?
– К-750. Киевской спецсборки.
«Леонов меня предупредил – не поморозь щеки!»
– Ну, и вспомним вот эту дату, 22 января 1969 года. Вы Леонида Ильича сопровождали, начиная с аэропорта «Внуково II», да? Как было, расскажите?
– Нет, Леонида Ильича я не сопровождал.
– А в аэропорту Леонида Ильича вы видели?
– Конечно. Он же встречал космонавтов, которые вернулись с орбиты. Я же сопровождал машину Валентины Николаевой-Терешковой, Андиряна Николаева и Георгия Берегового. (Они, наряду с Л.И.Брежневым, ездили в аэропорт встречать экипажи Союз -4 и Союз – 5.)
Леонид Ильич ехал в седьмой машине, а машина с космонавтами, которую сопровождал я, шла второй.
– Это во сколько было?
– Где-то во втором часу дня. Помню – холодно было. Под минус 20, наверное.
Пока ехали – Леонов (а я с его стороны как раз сопровождал) мне в окно знаки такие делает, на свои щеки показывает: мол, свои не поморозь! Ну, я попробовал крагой, постучал, – чувствую щеки. И киваю Леонову – все, спасибо.
– И вот, значит, вы подъезжаете к Боровицким воротам… Кстати, скорость большая была?
– Не очень большая. Примерно так 40 километров в час, наверное.
– И вы прямо вот рядом с этой машиной ехали? Справа, слева?
– Справа – по ходу.
– Не со стороны водителя?
– Нет. Со стороны охранника.
– А остальные сидели в салоне?
– Да. На откидухе Береговой. (Откидуха – это сзади водителя, откидное сиденье.) А Николаев и Терешкова на заднем сиденье.
– Так. И вот вы подъезжаете…
– Ну, машину мы пропускаем вперед (потому что проезд через Боровицкие – узкий), а сами сзади бампера, выезжаем. А потом уже снова – всем эскортом – охватываем автомобиль, когда проезжаем на территорию Кремля. Да… Вот начали проезжать, машина туда, через ворота, только нос показала, и тут – хлопки. Я мельком вверх глянул – думаю, может, встречают, салют какой-то новый? Непривычный… Нет. И тут вижу – стоит человек. В милицейской форме. Такая шинель у него – не по плечу. Я не знаю, как его пропустили. Короткая милицейская шинель. И с двумя пистолетами в руках. И вот так он – дергался. От выстрелов. Я вижу – стреляет по машине.
– Беспрерывно?
– Довольно часто.
– И ваша первая реакция была какая? Когда вы увидели, что он стреляет по машине, которую вы сопровождаете?
– Это сейчас мы так долго об этом вспоминаем. А тогда все произошло в считанные секунды. Я сразу – влево, и к нему туда, где он стрелял.
– И?
– Там же забор был, я туда ж не перескочу, – металлический.
– А, он за забором?
– Да.
– А забор высокий?
– Ну, нет, не очень высокий, но его не перескочишь… Короче, я ему перекрыл сектор обстрела. И он, наверное, напугался.
– То есть, раз – и перекрыли?
– Да.
– А он остался за заборчиком?
– За забором. А я впереди его. Ну, на него поехал.
– Ну, он невысокого же роста был?
– Нет.
– Вы перекрыли сектор обстрела и он испугался этого, да?
– Скорее всего.
– Скажите, сколько прошло времени, минут, секунд, с тех пор, как вы увидели, что он стреляет, и вы поняли, что это – теракт?
– Даже не знаю сколько. Все автоматом делал. Автоматически. Потому что я знал, что надо делать в таких случаях.
– Когда вы там стояли щитом, он сколько при вас стрелял? Не помните?
– Нет, глухо так было слышно. Хлопки…
– А, вы в шлеме же были.
– Ну да, который в музее. Вместе с простреленной моей кожанкой. Сколько выстрелов? Это потом уже сказали, что 11 пуль выпустил. И еще оставалось у него…
– У вас было с собой оружие?
– Тогда нам не давали. Только вот таким путем – или сшибать, или – заслонять собой сектор обстрела и охраняемых лиц.
– А если бы забора не было, вы бы прямо на него поехали бы?
– Поехал.
– То есть, была такая инструкция? А бросить мотоцикл и перепрыгнуть через забор?
– Это долго. Он мог еще выстрелить.
– А почему именно сержант Зацепилов, другие ж тоже мотоциклисты были рядом.
– Проскочили. А я сзади же машины ехал.
– Как он отреагировал, когда вы перед ним оказались? Кроме того, что он выстрелил в вас.
– Тут не успел. Подскочили два сотрудника КГБ и его скрутили и все. Повыбивали пистолеты эти из рук.
– Вы видели, как убили водителя Илью Жаркова? Или вы потом об этом узнали?
– Нет, потом. Как я мог видеть, если машина впереди была. И он – Илья – слева. А я-то сзади.
– Там же Николаев взял руль?
– Нет. Береговой. Она машина-то назад пошла. Там на бугорку… и Береговой дернул ручник. Он же сидел на откидушке. У него длинные руки, дотянулся.
Потом – резервный водитель приехал.
– То есть, Илью Жаркова вынесли…
– Да. А самое главное, что начальник гаража Клен Борис Матвеевич, вот как раз подскочил…
– Вы не обратили внимание, что там все ветровое стекло было разбито? Потому что Валентина Владимировна Терешкова рассказывала, что у нее под ногами 9 пуль пролетело и у нее в сапогах было стекло…
– Может, боковуху террорист пробил, это которое… А чтобы ветровое стекло – нет. Оно усиленное…
«МНЕ СТАЛО СТРАШНО, ТОЛЬКО КОГДА ДЕЛАЛИ УКОЛ»
– Скажите, а когда вы почувствовали, что – ранены?
– Ну, чего-то дернуло меня в правое плечо. Я когда на него поехал и он в меня выстрелил.
– Рана была сквозная, да?
– Касательная. Но я не чувствовал даже, ни страха, ничего. И боли сначала не было. А вот рука как-то онемела. А мне как раз на газ надо жать, и я эту беру, помогаю левой – и рулить, и тут и машину забирают… Да. Вот. И я поехал туда, к гаражу… А там на ступеньке сел, чувствую, что теплая рука – раз, и ребята подошли и говорят – слушай, у тебя куртка прострелена. Я раз и со мной плохо… И думаю, что операцию начнут делать еще, не дай Бог… Ну, кратковременно вроде как потерял сознание. Пришли медики, укол успокоительный… Ну, в Арсенале там у нас (расположение Кремлевского полка. – А.Г.) медицинский центр.
И вот там я его видел на столе, этого Ильина, (ну, я потом уже, конечно, его фамилию узнал.) Его почему-то туда, в медпункт оттащили. Его принесли, связали. Мне показалось, что он на столе. И тут мне вдруг страшно стало…
– Потому что террориста увидели снова?
– Нет. Сняли с меня куртку. И вот сюда – в плечо – еще один укол. Укол больной был. Я боюсь их, этих уколов….
Когда ехали в госпиталь, я попросил завести меня на минутку домой. Когда утром шел на работу, зашел игрушку купил, тогда были пингвины – так скрипели и глазами горели – сыну Олегу, ему тогда лет семь, наверное, было. И я завез эту игрушку домой, и говорю жене и сынишке – я в госпиталь, грипп у меня. Грипп же тогда свирепствовал.
– Вы не стали говорить, что у вас рана?
– Да, потом еще – мало ли что… Сразу никто не знал, в чем дело…
– Надо было в секрете это держать?
– Да.
– Сколько вы в госпитале пролежали?
– Недолго. Полторы недели, что ли.
– Вам операцию не делали?
– Нет. Обработали, перевязали.
– А домашним когда вы сказали, что я вот спас Брежнева?
– А там сосед по радио услышал, что стреляли и ранили мотоциклиста, и он говорит жене – никакого гриппа у твоего мужа нет, его ранили. И вот она на следующий день подняла всех там в госпитале – покажите моего мужа! Ну, я показался ей на глаза – с забинтованной рукой.
– А из госпиталя когда вас отпустили?
– Недели через две.
Сержант Василий Зацепилов: за спасение Брежнева и космонавтов меня наградили орденом и дали коммуналку на Кутузовском.Александр Ширков
«ПО ТЕЛЕВИЗОРУ МЕНЯ НЕ ПОКАЗЫВАЛИ»
– А когда вы впервые узнали, или вам в открытую сказали, что, вот, сержант Зацепилов, ты совершил подвиг?
– Мне особо не говорили, что я совершил подвиг. Я делал свое дело просто, никакого подвига я не совершал. Ну, какой же подвиг, если я делал свою работу?
– То есть, вы и сейчас считаете, что никакого подвига не было?
– Нет.
– А вот орден – Красной Звезды. Боевой!
– Да. За ранение…
– Когда вы получили этот орден?
– Где-то через полмесяца, что ли… После всего, что произошло.
– Это был закрытый Указ?
– Скорее всего, да.
– Вас вызвали в Кремль?
– Я и был же в Кремле.
– Ну, да…
– И Георгадзе – был такой секретарь Президиума Верховного Совета СССР – в своем кабинете мне орден прикрепил.
– По телевизору вас не показывали?
– Нет. Там просто сфотографировали, местный фотограф наш.
– А какая была формулировка в Указе, не помните?
– Не помню. «Самоотверженные действия» какие-то…» Кажется, так.
– Ну, вот… А говорите – не совершали. Ну, вам сказали, что это закрытый указ и вы орден этот не надевали, нет?
– Почему? Надевал. Только там внутри, в Кремлевском арсенале. А в открытую – нет.
– Вы же тогда жили где?
– Ну, в коммуналке жил на Ленинградском проспекте.
– И ни у кого не было мысли тогда – взять и после всего случившегося переселить сержанта Зацепилова в нормальную квартиру?
– Так мне дали сразу же! Правда, не квартиру, а еще дали комнату в коммуналке на Кутузовском проспекте.
– Тоже в коммуналке? После этого? Где-то недалеко от Брежнева, которого вы спасли?
– Да. Ну, там – у Леонида Ильича – 26-й дом был, а я у Триумфальной арки, только выше. 1812-го года улица. Нас два хозяина было. Второй – дядя Костя, в Мавзолее служил тогда…
– То есть, все свои люди. Вас, можно сказать, коммуналкой наградили? А не только орденом? То есть, вы на власть…
– Нет, у меня обиды нет никакой.
– А сейчас наверняка бы Героя России вам присвоили, нет?
– Нет. Это просто… Ну, слишком круто… – то, что я сделал, называть подвигом.
– Наверное, месяц теребили после этого.
– Следствие?
– Следствие – это одно. А, может, у меня что с психикой стало после этого и меня смотрели – пригоден я или нет. А потом отпустили на работу.
– То есть, с психикой все нормально?
– Да. А я с Воронежа. И врачиха попалась воронежская. Она сказала, что – не бойся, все нормально, написала справку.
– Годен? И вы снова – на мотоцикл? И дослужились до капитана. А вам звание сразу же повысили? Вы были сержантом, а потом…
– Потом сразу прапорщиком стал. Первый прапорщик, которого давали тогда.
– Боевой орден Красной Звезды, коммуналка на Кутузовском и звание?
– Да. Так там две комнаты проходные у меня были. У того – у соседа две, и у меня две. У меня поменьше, у него побольше.
– И опять на мотоцикл на свой? И опять почетный эскорт?
– Так точно.
– И сколько вы потом еще прослужили?
– До 1978 года. После мотоцикла я еще обслуживал Андрея Андреевича Громыко и его семью.
– И сколько прослужили в ГОНе (Гараж особого назначения)?
– Всего полностью, с армией, 32 года. В 1990-м ушел на пенсию.
– И пенсия сейчас как у вас, хорошая?
– Нормальная.
– Не жалуетесь?
– Нет. Хватает.
– С кажите еще, у вас не возникало такого немножко странного чувства – вот про Ильина все знают практически, потому что о нем передачи, фильмы. А Зацепилова – нет. Во многих источниках, где рассказывается об этом теракте, вы проходите… как безымянный мотоциклист Почетного эскорта. Это вы специально так шифруетесь?
– Нет. Сначала было такое, что не выпячивайся нигде, веди себя по-скромному. Ну, так оно и осталось до сих пор.
– Перед нами кто у вас интервью брал?
– А я не помню…
«ИЛЬИН КО МНЕ РВАЛСЯ… НО Я ЕГО ВИДЕТЬ НЕ ХОЧУ»
– С кемто из космонавтов, которых вы спасли тогда, потом приходилось встречаться?
– Кроме Леонова – ни с кем. Где-то у Дворца съездов. (Ныне Государственный Кремлевский дворец.) Он меня первым узнал. Подошел, поздоровался.
– И что сказал?
– Да ничего. Спасибо. Да… А потом, я слышал, еще вот этот Ильин хотел перед ним извиниться, приехал.
– Перед ними?
– Перед Леоновым. А он – я, говорит, не извиняю и руки таким людям не подаю.
– А вы Ильина никогда больше не видели?
– Нет.
– И не хотите видеть?
– Ну, на суд закрытый меня вызывали.
– Каким он вам запомнился на суде?
– Не дай Бог… Он стоял там за решеткой…
– А вы какие-то показания давали?
– Нет, особых я показаний не давал. Там этот пришел, родственник – как сейчас помню, с сухарями, – у которого террорист тогда взял шинель. Ну, уже думал, что посадят.
– А его в психушку отправили.
– Этого Ильина – в клинику, на 20 лет: изолировать от общества.
– А если бы вам довелось, не дай Бог, конечно, с ним встретиться…
– Рвался.
– Он? К вам?
– Да.
– Зачем?
– Не знаю зачем, но мне руководство говорит – не вздумай с ним встречаться.
– А, рвался в каком смысле? Звонил вам, что ли?
– Нет, встретиться просил.
– У кого?
– Не знаю у кого. Мне позвонили – не вздумай с этим человеком встречаться.
– А вот если бы встретились, то что бы?
– Я не знаю, что ему сказал бы. Уже прошло время…
22 января – мой второй день рождения
– Как вы будете эту драматическую дату в своей биографии отмечать?
– Как второй день рождения.
– То есть, – вы потом уже поняли, что…
– …могло быть хуже.
– Илью Жаркова, водителя, который погиб, вы хорошо знали?
– Да. Мне тогда было 27 лет. А Илья – он был постарше, ему уже исполнилось 30. Очень замечательный был человек. Собирался за границу в командировку. И вот он уже оформлялся, а тут как раз в это время не хватало водителей для сопровождения космонавтов, и его дернули.
– Вы встречались потом уже с его супругой?
– Да. И с детьми – у него их было двое. Мы каждый год в этот день возлагаем венки на могилу Ильи. Сейчас уже и жена рядом похоронена. Поминаем. Стол накрываем. Прямо там, на территории кладбища. А дома уже – нет, рюмочку не пропускаем. Там хватает.
– Однополчане приходят?
– Да. Молодежь уже, мотоциклисты нашего эскорта…
– Извините за вопрос… Вам не снится 22 января 1969-го?
– Раньше снилось. Частенько. Вижу – вот он стреляет, и такое лицо, с таким звериным оскалом… Он стреляет, а лицо такое страшное, как зверь.
– А сержант Зацепилов в это время…
– К нему мчусь. На мотоцикле. Расстояние – это ж время.
– Сколько там было расстояния?
– Метров 30-40. И во сне – расстояние такое же, как там, в реальности было.
– И все это повторялось во сне, да?
– Да я и не просыпался. Смотрел и смотрел. И вот я поехал, заслонил ему обзор… И все, успокоился. А дальше я ничего не думал…
– И сейчас тоже все это снится?
– Нет. Давно уже не видел. Уже притупилось.
– Если бы была возможность ему что-то сказать через газету…
– Зачем? Не надо. Раз сказали, что не надо связываться – ни через газету, ни так…
– Вы ему ничего не скажете?
– Нет.
– Никогда?
– Да – никогда.
ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ
ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА: «У МЕНЯ ПОД НОГАМИ ПРОЛЕТЕЛИ ВОСЕМЬ ПУЛЬ»
– Я должен извиниться, потому что у меня вопрос, который…
– Опять сложный?
– Нет, не то что сложный…
– (Терешкова обращается к фотокору Жене Гусевой) Вы его можете потом побить? Хотя – ладно, не надо. (смеется) Он все-таки друг.
– Нет, я про это еще никогда у вас не спрашивал, вот про ЧП, когда вы ехали в машине с космонавтом Георгием Береговым и вдруг стрельба началась …
– В Кремле?
– Да…
– В машине еще был Андрей (Так Терешкова назвала Андрияна Николаева. – А.Г.) и был Леша Леонов. Подо мной, где я сидела, потом оказалось девять пробоин. От пуль. И ни одна пуля не попала.
Наверное, оттуда (Терешкова смотрит вверх) меня охранял мой отец, Владимир Аксенович, который погиб в 27 лет в финскую войну. Он был танкистом. А я его любимая дочь. Мне было 2 годика, когда он был призван на фронт.
Мама осталась вдовой в 26 лет. И нас – трое. Мал-мала… Мои мама и бабушка, когда получили похоронку, папу очень долго оплакивали… И мама ждала, и мы все ждали. Никак не могли согласиться с тем, что папы нет. Но, к сожалению, отец не вернулся. И документы о том, где он погиб, как воевал, помог потом получить Дмитрий Тимофеевич Язов. Мы ему все до конца жизни будем благодарны.
А я любила приезжать в нашу деревню, где все очень по-доброму вспоминали отца. Он был первый парень на деревне. Тракторист, гармонист. И очень справедливый человек. И о нем такая теплая, добрая память…
– А вот когда в вас полетели пули, вы поняли, что это могла быть непоправимая беда?
– Ты знаешь, поначалу мы все бросились к водителю, чтобы оказать ему помощь. Но его сразу убило. Это был Илья Жарков, отец двух детей. И ранило офицера охраны, который рядом с ним сидел.
А я встать сначала не могла, потому что мне в сапоги стекло набилось – мелкое-мелкое… У меня в сапогах было полно стекла этого. Поэтому пришлось разуться. И посечены ноги были сильно… Но это, конечно, испытание. А первое, что в голове промелькнуло, – больная мама и маленький ребенок, как они без меня будут?
– Это было страшнее, чем космос?
– Нет, это совершенно несравнимые вещи.
А потом, космос – это работа. И не думаешь, что тебя ждет. Мы были молоды и у нас огромное было желание выполнить программу, потому что на связи были постоянно Сергей Павлович Королев и Юрий Гагарин. Ну, как можно подвести? Невозможно….
Если Вы хотите, чтобы мы разместили Ваш уникальный материал на любую тему на нашем портале, присылайте тексты на почту news@novostibreaking.ru.
Подписывайтесь на наш Телеграм чтобы быть в курсе важных новостей.
