Как во времена Сталина, Брежнева и Хрущева жила московская богема, «КП» рассказал автор книги о художниках, артистах и писателях советской поры
Книга писателя Александр Васькина, вышедшая в издательстве «Молодая гвардия», называется «Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой». Речь в ней идет и о сотнях деятелей искусства, и о тех, кто служил для этих деятелей источником то вдохновения, то финансов и всяческих благ. Даже при советской власти творческая интеллигенция умудрялась активно веселиться и наслаждаться жизнью…
Читайте также:
БУЛГАКОВСКИЙ «ВЕЛИКИЙ БАЛ У САТАНЫ» БЫЛ ВДОХНОВЛЕН ПРИЕМОМ У АМЕРИКАНСКОГО ПОСЛА
– Словосочетание «советская богема» звучит слегка как оксюморон. Мы привыкли, что богема – это что-то европейское: вино, кабаки, вольные художники, свобода… А где была свобода в Советском Союзе с его цензурой? Где богеме в сталинской или брежневской Москве было кутить?
– Конечно, богема в СССР существовала. Изначально она наследовала дореволюционной, а та, в свою очередь – сообществам артистов и музыкантов с Монмартра и Монпарнаса. В СССР были совсем классические представители богемы, вроде художника Анатолия Зверева, человека слегка чокнутого и при этом гениального, способного создать прекрасную картину, плеснув на холст грязной воды, вывалив банку гуаши, и дальше орудуя бритвенным помазком и ножом. А была творческая интеллигенция – как полностью вписавшаяся с немалой выгодой для себя в официозное искусство, так и слегка фрондирующая, провоцирующая власть. В книге речь и о тех, и о других, и о третьих. И, несмотря на советский дефицит, они находили возможность жить красиво. При советской власти художникам и писателям не нужно было ходить на службу: наоборот, писатели, жившие хотя бы в относительном согласии с «генеральной линией» партии, могли ездить в загранпоездки и дома творчества, а художники обустраивали роскошные студии в Москве. И в столице было много кафе, ресторанов, неофициальных светских салонов – в общем, мест, в которых творческие люди встречались, общались, пили…
Ну, взять хоть иностранные посольства. В Спасопесковском переулке близ Арбата есть резиденция посла США, которая с 30-х годов именуется Спасо-хаус. С тех же тридцатых годов там проводились приемы. На одном из них, в апреле 1935-го, ждали даже Сталина! Он, правда, так и не приехал, зато пришли Михаил Булгаков с женой и много других государственных деятелей и людей искусства: Ворошилов, Тухачевский, Буденный, Сергей Прокофьев, Всеволод Мейерхольд, Леонид Леонов… Американцы достали тысячу роз в Финляндии, превратили одну гостиную в «колхоз» с живыми козами и медвежатами, в зоопарке взяли напрокат попугаев, фазанов и маленьких птиц-ткачиков. Красное французское вино, шампанское, сигареты… Булгаков был впечатлен: этот «Весенний фестиваль» стал главным источником вдохновения, когда он придумывал великий бал у сатаны в «Мастере и Маргарите».
И приемы продолжались много лет: в Спасо-хаусе перебывала вся советская богема. Перед 4 июля, американским Днем независимости, все старались быть в Москве, чтобы не пропустить приглашение от посла на празднование с барбекю, гамбургерами и сосисками. Ну, и в других посольствах наша богема гуляла вовсю. В британском пила джин-тоник, смотрела свежие фильмы, иногда даже слушала живые концерты иностранных звезд вроде Элтона Джона, приехавшего с гастролями в СССР в 1979 году. Во французское как-то приехали сценарист Эдуард Володарский, Олег Даль и Владимир Высоцкий: последнего вдруг осенило, что на дворе 14 июля, национальный праздник Франции, а значит, «в посольстве водка на халяву!» Причем все уже были пьяные, Высоцкий на своей машине никак не мог вписаться в ворота, помял дверцы. А на обратном пути, добавив, уже основательно покачиваясь, узрел свою машину и изумился: «Кто же ее так изуродовал?»
«КАТАЕВ, ВЫ БЕЗДАРНОСТЬ»
– В Москве было много ресторанов, облюбованных богемой…
– Разумеется, в первую очередь – ресторан Дома актера на углу Пушкинской площади и улицы Горького. Основан он был в 1937 году, а в феврале 1991-го случился пожар, здание выгорело, Дом актера переехал на Арбат – и там уже такого ресторана не было. Но до 1991-го именно по адресу улица Горького, 16 шли самые веселые богемные посиделки. Как вспоминал Сергей Юрский, днем там подавали комплексные обеды без особой роскоши, с жидким кофе, в шесть вечера к дверям вставал швейцар, которого можно было обойти с помощью пропуска, блата или взятки в пять рублей – начинались более роскошные ужины. Но и это была не богема. «Богема не приходит в ресторан после работы и не заказывает обед из трех блюд. Богема не сидит четыре часа за одним и тем же столиком. Богема никогда не НАЧИНАЕТ свой вечер! Чудесным образом вечер богемы начинается еще днем. Богема всегда приходит из какого-то другого места, где было «просто кошмарно», о чем со смехом можно вспомнить здесь, в новом месте. Богема может позволить себе, не опасаясь, говорить громко, потому что говорит она на своем языке, понятной только ей самой, – отрывками слов и образов…» А ближе к утру, как писал Юрский, богема, прихватив у Клавы в буфете виски Johnny Walker за 18 рублей – огромные деньги! – направляется дальше, в мастерские художников, «пить кофе, сухое вино, опять кофе, поглядывать на еще не просохшее концептуальное полотно…»
Там случались и ссоры. Например, в марте 1939-го в ресторане был тот же Булгаков с женой и знакомыми из театральных кругов. К ним подсел пьяный Валентин Катаев и начал говорить гадости: одному сказал, что он плохой актер, другому – что его декорации никуда не годятся. Его чуть не побили, но Булгаков ему вдруг очень серьезно сказал: «Вы бездарный драматург, от этого всем завидуете и злитесь. Валя, вы жопа». Катаев прекратил ругаться и быстро исчез.
А были там и фрондерские капустники «для своих», где участники позволяли себе очень смелые шутки в адрес советской власти. Шутили, например: «Наш корреспондент обратился к Юрию Любимову с вопросом: «Почему так долго задерживали спектакль «Павшие и живые»? – «По трем пунктам, из которых самый главный пятый!» Понятно, что имелась в виду национальность – в документах она шла пятой графой… Возникали, конечно, проблемы: однажды там собирались отметить день рождения Леонида Утесова, и незадолго до праздника к Александру Эскину, директору Дома актера, вдруг обратились из КГБ с просьбой выделить 300 мест для самых достойных сотрудников. Пришлось праздник перенести в другое место, и даже на другой год.
Были там и грандиозные посиделки – например, художник Борис Мессерер в 1983 году снял ресторан на всю ночь, чтобы отметить 50-летие. Вложил в праздник все свои сбережения, все авансы, еще и залез в долги, которые отдавал много месяцев. Было выпито очень много вина, перебито много хрусталя… Абсолютно богемный поступок.
ОБОЛЬСТИТЕЛЬНАЯ ДОЧЬ ГЕНСЕКА И КРАСАВЕЦ-ЦЫГАН ИЗ БОЛЬШОГО ТЕАТРА
– В названии книги упоминается Галина Брежнева. Можно ли ее всерьез отнести к богеме?
– В кабаре начала века, типа «Бродячей собаки» или «Летучей мыши», кроме поэтов, артистов, художников, собирались богатые посетители, которых называли «фармацевты»: к искусству они отношения не имели, но готовы были очень много платить за билеты и еду с напитками. За их счет эти кабаре и существовали. В каком-то смысле Галина Брежнева и была таким «фармацевтом»: конечно, она не были ни писательницей, ни певицей, но любила общество артистических людей, и тот, кто попал в ее ближний круг, катался, как сыр в масле.
От политики она была далека – даже о том, что ее отец стал главой страны, узнала от приятеля-художника Бориса Мессерера, встретившего ее на Пушкинской площади и закричавшего «Галя, поздравляю!» Отпраздновать решили на брежневской даче, посмотреть там какой-нибудь фильм – там был кинозал. И Мессерер захотел посмотреть «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене, который тогда гремел по всему миру и который нещадно ругали в советских газетах. Увидеть его в советских кинотеатрах было невозможно – в прокате он, естественно, не шел. Галина записала название, и вечером копия была на дачу доставлена… А Мессерер с приятелями пробрались к руководителю страны, просто сказав на КПП: «Мы к Леониду Ильичу, нас Галя пригласила!»
Она не вылезала из самых модных богемных заведений – от «Арагви», ресторанов Дома кино, Дома журналиста и Дома актера до круглосуточного ресторана в аэропорту «Внуково», где можно было сидеть поздно ночью. Работала она в Агентстве печати «Новости», куда вообще пристраивали детей кремлевских руководителей – ходил даже анекдот: «Почему на Пушкинской площади так много правительственных автомобилей, «членовозов»? – «А это в АПН родительское собрание идет…» Брежнева, рядовой редактор отдела информации, на рабочем месте средь бела дня могла сидеть со стаканом коньяка – ее так застукало однажды начальство. Но, конечно, о выговорах и речи не шло, наоборот!..
Она была в то время очень эффектной женщиной, алкоголь еще ее не начал губить: мужчины описывают ее как элегантную, «безусловно красивую», «обольстительную», «уверенную в себе». Официальных мужей у нее было трое. Сперва вполне счастливый брак с акробатом-силачом Евгением Милаевым, продлившийся десять лет. Она с удовольствием ездила с цирком на гастроли, и однажды страстно влюбилась в восемнадцатилетнего фокусника Игоря Кио (самой ей к тому времени было уже 33). Мужу тут же объявила, что от него уходит, и вскоре зарегистрировала с Кио брак. Который продлился всего несколько дней: осерчавший Леонид Ильич приказал этот брак аннулировать. У Кио из паспорта вырвали страницу со штампом и поставили на документе печать «Подлежит обмену». Ну, а третьим мужем Галины Брежневой был подполковник МВД Юрий Чурбанов, который впоследствии стал первым заместителем министра внутренних дел. Она сначала была ему примерной женой, покупала дорогие подарки, занималась хозяйством. Может быть, надеялась начать новую жизнь, уже не богемную… Но «горбатого могила исправит», как говорят в народе: скоро снова начались бесконечные посиделки в ресторанах с алкоголем. У нее появился любовник – потрясающе красивый цыган Борис Буряце, которого вскоре «на основании письма Министерства культуры РСФСР» – проще говоря, «по звонку сверху» – взяли в Большой театр. В цыганском театре вроде «Ромэна» он был бы королем, а в Большом пел в основном скромные партии, хотя, пользуясь своим особым статусом, мог брать любые. Буряце сам прекрасно все понимал про себя и свои данные – он ведь даже консерваторию не закончил… К его чести, он был достаточно скромен и не пытался противопоставлять себя другим певцам – разве что появлялся в театре в роскошных шубах, весь в драгоценностях. Брежнева сходила от него с ума и задаривала его. А про мужа, Чурбанова, спьяну говорила в компаниях, что его фамилия полностью соответствует его сущности.
ФИЛИАЛ ТРЕТЬЯКОВКИ В КВАРТИРЕ РУСЛАНОВОЙ
– В Лаврушинском переулке есть знаменитый «писательский дом», где жило множество классиков – Пастернак, Ильф, Петров, Катаев… А помимо писателей – певица Лидия Русланова.
– Новое поколение ее не помнит, а в 30-е и 40-е она была суперзвездой – и очень удачно монетизировала свою популярность. Русланова очень много работала, бесконечно ездила с концертами по СССР, и заработки были соответствующими. Один из мужей, конферансье Михаил Гаркави, привил ей страсть к коллекционированию. В результате в квартире Руслановой, через дорогу от Третьяковской галереи, образовался практически филиал музея: 130 картин лучших русских художников, Серова, Поленова, Репина, Нестерова, Врубеля, Сомова, Верещагина, Айвазовского, Шишкина и так далее… В 1941 году решение об эвакуации этой частной коллекции из Москвы принималось в Кремле! Кроме этого – собрание драгоценностей, в котором одних бриллиантов было 208 штук. Две дачи, три квартиры, четыре автомобиля… Но Русланова всего этого лишилась, когда в конце 40-х ее и ее последнего мужа, генерала Владимира Крюкова, арестовали. Потом, после освобождения и реабилитации, часть картин ей вернули. А за конфискованные драгоценности предложили компенсацию – 100 000 рублей. Но Русланова отказалась: реальная сумма была в районе двух миллионов. И ей тогда не дали ничего…
– В книге есть еще история о квартире для композитора Тихона Хренникова.
– Он больше сорока лет был главой Союза композиторов. Говорят, многим помогал. Но что касается музыки, Игорь Стравинский, например, называл ее «безнадежной» и «невероятным хламом»… И история про квартиру Хренникова не красит. Я излагаю ее со слов эмигрировавшего в США скрипача Юрия Елагина. Композитор в молодости снимал комнату в квартире актрисы Вахтанговского театра Ксении Г. Жили они душа в душу. А потом Хренников женился на журналистке Кларе Арнольдовне Вакс. Характер его быстро начал меняться: из молодого композитора, которого все звали Тишей, превратился в солидного Тихона Николаевича. С хозяйкой квартиры Хренников и его жена постепенно перестали разговаривать и даже здороваться. А потом решили отнять у нее квартиру: как вспоминал один из музыкантов театра, начали писать на нее доносы, лить грязь, и почти добились выселения бедной Ксении Г. из ее собственного жилища. У них на руках уже были нужные ордера. Но Вахтанговский театр за нее заступился – квартира осталась у нее, а Хренников с супругой переехали в свою, выделенную Союзом композиторов…
КСТАТИ
Глазированные сырки для Лили Брик и светский салон наркома Ежова
В издательстве «Молодая гвардия» вышла книга Александра Васькина «Повседневная жизнь советской богемы: от Лили Брик до Галины Брежневой». О том, в каких заботах проходили дни московских артистов, поэтов и писателей, автор рассказал в интервью «КП» (подробности)
ИСТОЧНИК KP.RU
Если Вы хотите, чтобы мы разместили Ваш уникальный материал на любую тему на нашем портале, присылайте тексты на почту news@novostibreaking.ru.
Подписывайтесь на наш Телеграм чтобы быть в курсе важных новостей.
