Очередной спор о внешней политике возник в России сразу же после присоединения Крыма, начала противостояния в Донбассе и последовавших вслед за этим санкций со стороны США и ЕС.
Поначалу спор носил гротескный характер. С одной стороны политического спектра раздавались вопли «Все пропало!» и «Верните хамон!». С другой – «Не продадимся за пармезан!» и «Победа будет за нами!».
Читайте также:
Как только первый пик экономического кризиса, вызванного падением цен на нефть и санкционным режимом, миновал, взоры внешнеполитических экспертов обратились на Запад. И не потому, что в России экспертное сообщество и политики пришли к консенсусу, а потому, что в Европе и США начали происходить события, которые казались немыслимыми еще 5–7 лет назад.
В 2015–2018 гг. единый глобальный Запад затрещал по швам. Поднявшаяся «популистская волна» смела одни правительства и поставила другие в затруднительное положение. Начались трения между союзниками по НАТО. ЕС, терзаемый евроскептиками, перестал казаться несокрушимым монолитом.
Нет никаких оснований полагать, что трансформационные политические изменения по обе стороны Атлантики представляют собой временные явления, кризис, который вот-вот минует.
Скорее наоборот, глобализация и связанный с ее торжеством «конец истории» теперь выглядят как рудимент прошлого. Как концепция, в прокрустово ложе которой не удалось уложить не то что весь мир, но даже Запад.
Эрозия глобального миропорядка не могла не сказаться на узловых регионах планеты. В Юго-Восточной Азии напряженная обстановка сложилась на «заднем дворе» КНР – в Южно-Китайском море и на Корейском полуострове.
В Латинской Америке обострились как противоречия между странами, так и внутриполитические конфликты. Венесуэла и Бразилия переживают – каждая по-своему – острейшие политические кризисы.
Ближний Восток всегда был проблемным регионом. Вмешательство России в сирийский конфликт на стороне официального Дамаска позволило остановить разрастание хаоса, но всех проблем не решило.
Борьба четырех местных центров силы – Турции, Израиля, Саудовской Аравии и Ирана – лишь обострилась после того, как Вашингтон в одностороннем порядке вышел из семистороннего соглашения по ядерной программе Тегерана.
Отмечу, что во всех трех регионах действуют свои лидеры-популисты (хотя они не вполне подходят под «профиль» западных правых антиглобалистов) – Дутерте на Филиппинах, Обрадор в Мексике и Эрдоган в Турции. Не стоит также забывать и об индийском премьере-реформаторе Моди, которого бывший советник Трампа Стивен Бэннон «причислил к лику» национал-популистов.
Разумеется, каждый из перечисленных лидеров пришел к власти (или укрепил ее) по причинам, которые разнятся от страны к стране и, на первый взгляд, мало связаны с «популистской волной» на Западе. Но их успех опровергает теоретические построения Фарида Закарии, в соответствии с которыми популизм, экономический протекционизм и новое издание национального самоопределения возникает лишь в странах, испытывающих проблемы с миграцией из стран Третьего мира.
Наконец, до предела накалилась обстановка вокруг Донбасса. Подлое убийство Александра Захарченко, по сути дела, поставило крест на Минских соглашениях.
Как и иранская сделка Обамы (пожалуй, единственное внешнеполитическое достижение 44-го президента США), эти соглашения напоминали заплатку из скотча на трубопроводе высокого давления – решение непостоянное и ненадежное. И все-таки оно могло продержаться какое-то время…
Одной из причин эрозии «Минска-2» стало понижение уровня внешнего управления Украиной. Если ранее «проектом» занимались вице-президент Джо Байден и спецпредставитель Госдепа (в ранге замгоссекретаря и советника хозяина Белого дома) Виктория Нуланд, то сегодня рулит процессом всего лишь кадровый клерк американского дипведомства Курт Волкер, который вряд ли получает четкие инструкции от Госдепартамента, не говоря уже о президенте.
Квалификация Волкера позволяет ему «разруливать» некоторые вопросы в относительно спокойной обстановке. Но говорить о полном контроле над ситуацией не приходится. Лучшее тому доказательство – недавняя попытка Михаила Саакашвили сместить Петра Порошенко.
Во времена Обамы подобные конфликты решались звонком из Вашингтона или визитом «арбитра» в лице Байдена или Нуланд. Во времена Трампа дело, как говорили на советских партсобраниях, было пущено на самотек. Хуже того, американские неоконсерваторы осуществили – пусть и неудачно – на Украине собственный проект (в лице бунта Саакашвили, лучшего друга покойного Джона Маккейна) при полном попустительстве (скорее, все же безразличии) Белого дома и Госдепа.
А теперь жители Донбасса затаились в тревожном ожидании наступательной операции ВСУ, а Европа – в ожидании возможных ответных мер России.
При этом Евросоюз, несмотря на возражения Италии, Австрии, Венгрии и Чехии, продлевает санкции против нашей страны, а Конгресс США настаивает на том, чтобы минфин Соединенных Штатов такие санкции постоянно расширял.
И это как будто бы приговор Дональду Трампу, трампизму, популизму и всем тем в России, кто сочувствовал «популистской волне». Основной аргумент – с «вашим Трампом» стало только хуже.
В изрядно подзабытой теперь передаче «Куклы», выходившей в 1995–1998 гг. на телеканале НТВ, аватар Бориса Ельцина в одном из выпусков произносит фразу: «Во всем виноват Чубайс. Если бы не Чубайс этот, всё было бы хорошо».
Вот так и тут – если бы не Трамп этот и не трамписты-популисты, всё, глядишь, и наладилось бы…
У нас в стране особый акцент делается на некоем «грехе» русских консерваторов, которые приветствовали избрание Дональда Трампа и прочие электоральные события, способствовавшие подъему «популистской волны».
Когда об этом говорят доморощенные либералы – что ж, тут все понятно. Они с Brexit, победой Трампа, переформатированием австрийской правящей коалиции, победой евроскептиков в Италии, успехами немецких правых, усилением еврофронды Орбана и Земана испытали сильнейший культурный шок.
Еще бы! Термины «реиндустриализация», «протекционизм», «культурная идентичность» и «суверенитет» стали вдруг легитимными в западном политическом дискурсе, а «давосское мышление» приобрело негативную коннотацию.
Но когда «каяться» начинают наши консерваторы, одновременно признавая свои симпатии (во всяком случае, в прошлом) к Трампу, Сальвини, Ле Пен и т.д., это заставляет задуматься.
Философ Борис Межуев пишет: «Для «системных консерваторов» всё складывается не слишком благоприятно. И, боюсь, что у этого обстоятельства есть одно очевидное объяснение. Оно состоит в том, что мы… угодили в ловушку под названием «трампизм».
Мы реально поверили Трампу в 2016 году и приветствовали его победу… Итогом победы Трампа, однако, стало многократное усиление санкционного режима против России, выход из иранской сделки и близкая перспектива чуть ли не прямого вооруженного конфликта с Америкой. И теперь все взоры политической элиты России обращены в сторону несгибаемого либерала Макрона, призывающего ЕС строить систему безопасности с Россией, и упрямой глобалистки Меркель, нашего партнера по строительству «Северного потока – 2».
Что ж, это отчасти верно. Вот только я не вижу в этом никакого «греха» наших консерваторов.
Как если бы от их внешнеполитических симпатий зависело строительство «Северного потока» (первая нитка введена в строй еще при Обаме, как и основной санкционный пакет в отношении Москвы) или «устремление взоров» политической элиты России!
Как если бы после Brexit, победы Трампа, итальянских евроскептиков и австрийских правых Брюссель, Берлин и Париж в любом случае не потребовали бы от российской элиты встать на сторону глобального начальства!
Наконец, как если бы избиратель штатов Мичиган, Висконсин, Огайо и Пенсильвания интересовался мнением русских! То же самое относится к избирателям итальянских партий «Пять звезд» и «Лига», французских правых и австрийских консерваторов. Они голосовали за свои права и интересы. И в этом суть популизма или, если хотите, трампизма.
Дональд Трамп не шел на выборы под лозунгом «Поладить с Россией любой ценой!». Его лозунгом было «Сделать Америку снова великой!».
Именно это и привлекало в нем разрозненных и вечно цапающихся друг с другом русских консерваторов. Мы тоже хотим сделать Россию снова великой. Мы хотим новой индустриализации, протекционизма и национального обустройства.
Если глобалисты возьмут верх, нам этого не видать, как своих ушей. Мы верили не в Трампа, а в успехи нашей страны в новом мировом индустриально-технологическом соревновании, которое разворачивается на наших глазах.
Так называемые русские трамписты – это вовсе не секта свидетелей Трампа (Бэннона, Болтона, Помпео и т.д). Это немногочисленная группа исследователей, которая задолго до инаугурации «невозможного Дональда» указала на «перемену ветра» в западных политиях. И углядела в этом шанс для изменений внутри России.
Кстати, на неизбежное разрушение глобального миропорядка и на его возможные последствия (которые наш внешнеполитический истеблишмент упорно отказывался просчитывать) указали именно «русские трамписты», а вовсе не те, кто твердил об «опасности Трампа», копируя новостную ленту CNN в 2016-м.
И вот в августе–сентябре 2018-го возник наконец предметный внешнеполитический диспут. С глобалистской Европой против гегемонии США? С Китаем против Запада? С популистами против глобалистов (или наоборот)? Самостоятельно (но как)?
Если бы «ловушки трампизма» и удавки санкций не было, их, ей-богу, стоило бы выдумать. Теперь дискурс из виртуальной реальности «норм международного права» и «глобальных вызовов» переместился в практическую плоскость.
Пришло осознание того, что мир изменился и России необходимо строить свою внутреннюю и внешнюю политику так, чтобы это отвечало в первую очередь интересам нашей страны.
Иными словами, так, чтобы Россия была прежде всего.
Дмитрий Дробницкий – политолог, американист
Если Вы хотите, чтобы мы разместили Ваш уникальный материал на любую тему на нашем портале, присылайте тексты на почту news@novostibreaking.ru.
Подписывайтесь на наш Телеграм чтобы быть в курсе важных новостей.
