Корреспондент «Комсомолки» Дарья Завгородняя целую четверть проработала в общеобразовательной средней школе
Позвонила подруга и говорит: мол, у сына в школе словесница уволилась. Резко, как тайфун. Детишки без училки остались. Не хочу ли я стать учителем? Ну, конечно, хочу. Демоверсии ЕГЭ по русскому-литературе, которые выкладываются ежегодно в интернете, я с удовольствием сдаю на довольно высокие баллы. И уже давно подумываю: а чего эти знания пылятся в чулане памяти, как старые тапки? Не пора ли отряхнуть с них прах? А заодно и разузнать, что там у нас нынче в системе среднего образования?
Читайте также:
Спустя неделю я сидела на собеседовании, через день – на педсовете. И вот я «Дария Михаловна» для целого пятого «В» в составе 18 человек. Шесть девочек, двенадцать мальчиков. Работа на четверть ставки. То есть до обеда я – учитель. После – журналист. Почти живой, но довольно измочаленный педагогическим процессом. Однако расскажу по порядку.
«Кажись, добрая»
Перед уроками волнуюсь, как восемндцать мам и тридцать шесть бабушек. В приемной директора секретарь мне дает подписать кипу бумаг об ответственности. За пожарную безопасность, за жизнь и здоровье учащихся, за что-то еще…
Вхожу в класс за полчаса до звонка. Учусь писать на доске красиво: число, месяц, «Классная работа» и «Дарья Михайловна». К десятому разу строки перестали ехать вниз, буквы округлились и окрепли.
Вытерла пот со лба, и тут в кабинет ворвались они – мои любимцы, детства чистые глазенки.
Я тепло улыбаюсь. Они буравят меня критически. Осторожно, без резких движений, приступаю к рекламе великого и правдивого – Пушкин, Лермонтов, Тургенев, все дела. Держу спину. В классе стоит легкий гул, как на пасеке. Различаю громкий шепот: «Кажись, она добрая» – «Да пока непонятно…»
Поставленным голосом Юрия Левитана прерываю дискуссию:
– Господа, un peu d’attention s’il vous plait! (Немного внимания, пожалуйста. – фр.)
Класс застывает в гробовой тишине. Робко: «А чего это вы сказали?»
Мне еще много раз придется использовать всякие приемчики – анекдоты, песенки, фразы на иностранных языках, чтобы завладеть их вниманием.
Победа над Лизуном
«Русские народные сказки!» – объявляю тему первого урока по литературе богато интонированным голосом. Но мой народ смотрит мутным взглядом. Некоторые, приготовившись к скукотище, достали из портфелей баночки с каким-то желеобразным веществом – розового, зеленого, голубого цветов, бодро между собой переговариваясь. «Это лизуны», – объясняют дети.
– Дорогие, что вы помните про Царевну-лягушку? – игнорируя лизунов, я пытаюсь вовлечь паству в «коммуникацию», как советуют в методичке для педагогов.
– Ну, там Иван-царевич чего-то, – вяло ответствует народ, катая из лизунов шарики и колбаски.
– А кто смотрел «Малефисенту»? – говорю.
– Я! Я! Я! – поднимается несколько рук.
– А «Зоополис»?
– Вы «Зоополис» знаете? Да ладно! – оживляются.
В зале водворяется хрупкая, но уважительная тишина. Вкрадчиво наступаю:
– А вы знаете, в какой сказке есть персонаж Лизун?
Знаменитая голливудская картина, где один из героев – Лизун, вышла в 1984 году и называется «Охотники за привидениями». Чтобы напомнить всем, пою песенку из фильма.
Раздаются радостные возгласы узнавания.
– На кого из персонажей русских сказок похож Лизун? – спешу укрепиться на пьедестале.
В ответ тянутся руки: «На водяного!» Наконец-то! Я лидер аудитории. После небольшого диспута вокруг «Охотников» мои вундеркинды соглашаются открыть учебники и читать «Царевну-лягушку» по ролям. И даже готовят вольный пересказ к следующему уроку.
– Кто хочет, может придумать свою, авторскую, сказку, используя приемы из «Царевны-лягушки».
…На следующем уроке «авторские сказки» обрушились на меня, как душ Шарко.
И друг детей – Скелет
Из «приемов» «Царевны-лягушки» в наших авторских историях осталось немного. Строго говоря, всего два. Зачин «жили-были» и образ злодея, без которого не обходится ни одна сказка. Однако Кощей и Баба-яга теперь не в авторитете. Иное дело – зомби, скелеты и маньяки…
«Жила-была девочка. Осьминог хотел ее пожрать, но приплыл дельфин и ее спас».
«Жил-был мальчик. Пошел он в лес. А там высадились инопланетяне. Но у мальчика был лучший друг – Скелет. Он увидел через оптические приборы, как гуманоиды подбираются к мальчику. Он прибежал и спас своего друга! Он перебил инопланетян, потому что у него были лазерные установки в глазах».
«Жили-были два парня – Макс и Марк. Они ходили в фитнес и пили протеиновые коктейли. А потом взорвалась бомба, и все превратились в зомби…»
Всем сказочникам ставлю четверки и пятерки. Критерий оценки – четкая композиция: экспозиция – завязка – развитие действия – кульминация – развязка.
Шинель против «Шанели»
Мои вундеркинды понимают, что такое «лагать», «аттач», знают разницу между мегабайтом и гигабайтом. Однако изумленно обнаруживаю, скольких слов скоро лишится наш язык. «Озимь», «жердь», «лукоморье», «прогалина», «жаркое»… Эти слова для них – китайская грамота!
Одна из сказок в учебнике – «Солдатская шинель».
– Дарь Михална, здесь опечатка! Надо писать «Шанель»!
Хохот в классе.
Из обихода безвозвратно уходят слова, скомпрометированные «непечатными» значениями. Например, «сука» в значении «самка собаки» незнакома вовсе. Большого труда мне стоило объяснить, что «кобель» – это не мужик, который изменяет жене, а «мальчик собаки». Когда я сообщаю, что слово «трахнуть» – это просто «ударить», публика потрясена, будто я у них на глазах сразилась с Мегатроном.
Похоже, без моего чуткого руководства произведения русской классики останутся для поколения Z набором архаичной тарабарщины. Подача материала в стиле «Пушкин – великий человек» больше не работает. Никому неохота копаться в могилах «почетных святых» на кладбище устарелых понятий. Единственный способ завлечь людей в предмет – рассказывать о писателях, как о живых людях, которые могли бы быть нам сегодня лучшими товарищами – ничуть не хуже Скелета.
«Ломоносов был настоящим богатырем и женился на иностранке», «Пушкин родился на Бауманской, а в лицее прогуливал уроки немецкого языка…» После рассказа про Ломоносова, кстати, мои питомцы выучили сложнейшее стихотворение «Случились вместе два Астронома в пиру…»
На рассказ о Пушкине реагировали: «Да ладна-а-а!» – лучшая форма признания.
Вот такой эффект живого слова.
«У вас есть парень?»
Я хочу, чтобы они думали и делились мыслями – настоящими, а не теми, которые прочли в учебнике.
– Как вы думаете, кто такой романтический герой?
Робеют. Молчат. Тишину нарушает осторожное:
– Ну, это такой человек, который сидит при свечах с романтическим лицом…
– И так бывает. А о чем он думает?
– О любви! О героизме – герой же!
Как точно они угадали, совсем ничего еще не зная о романтизме.
У нас прекрасные дети растут, дорогие родители.
– Дарья Михайловна, у вас есть парень? – меняет тему харизматичный хулиган Василий.
– Она женатая, ей муж айфон подарил! – отзывается хорошист Дима.
У нас устанавливаются самые сердечные отношения.
Почему так много домашки
Урок полагается начинать с «оргмомента». Заслуженные учителя советуют читать детям стихи Пушкина и Фета – для вдохновения.
Но я чувствую, что «день хрустальный» (Фет), «день чудесный» (Пушкин) не способны конкурировать с «Зоополисом».
Формируя «оргмомент», стараюсь выйти на нейтральную почву: «Древние люди много учились – разжигать костер, строить дома, охотиться, собирать коренья, и мозг у них увеличился на целый килограмм!» Дети пыхтят, задают вопросы: «А сколько весил мозг древнего человека?» – «Полтора килограмма». – «А сейчас сколько?» – «Кило триста пятьдесят. Усыхает наш мозг. Если не будем учиться, совсем усохнет».
Чистого времени на предмет остается минут тридцать. Мне бы и хотелось задавать поменьше домашки. Я бы вообще ее отменила. Но тогда мы не уложимся в программу. Самое скверное, что может произойти с педагогом: не научила. Двойки и тройки в электронном дневнике понижают рейтинг школы. И рейтинг учителя – тоже.
Я хочу ставить хорошие отметки. Но контрольные не все пишут на четыре и пять.
– Голубчик, ты в слове «вскарабкаться» сделал четыре ошибки – написал «вскорапкатса»!
– А можно исправиться?
– Домашку делай…
Проверка домашней работы – лучший способ поднять успеваемость. Домашку мои драгоценные готовят с колоссальным усердием. Наверняка с помощью родителей. И, конечно, каждый день весь класс желает вый-ти к доске. За домашку сражаются отчаянно. «Я первая руку подняла!» – «Нет, я!» Пока не началась свара, «Дария Михална» зорко следит, кто первый поднял руку.
«Старый сын»
…Моя дисциплина хромает на обе ноги. Класс гудит, как пчелиный рой. Я прилежно развиваю у себя глаза на затылке и голос, похожий на корабельный ревун. Причем этим голосом я учусь разговаривать спокойно – орать нельзя. Как и выгонять из класса, как и ставить двойки по поведению.
Единственный рычаг воздействия – отметки. Дети мои панически не любят все, что ниже четверки. Кому-то папа отстегивает полтинник за каждое «отлично». Кого-то премируют пятью сотнями по итогам недели. Некоторые просто не хотят расстраивать маму.
За последней партой – мой любимец, двоечник Саша. На первых уроках он ел мел. Не добившись у меня взаимности, придумал новое шоу – плевался в барышень жеваными бумажками через пустую шариковую ручку. Посадить его с девочкой, как советуют мне коллеги, нельзя – он не дает ей заниматься: тычет в бок карандаш и ластик – в ухо.
Когда вызвали его маму, выяснилось: она ждет ребенка от нового мужа, а Саша – «старый сын» от прежнего супруга. Мама не ходит на родительские собрания, оберегает себя от волнений. Волнения огребает «Дария Михална» со товарищи.
– Сашуля, у тебя третья двойка за диктант.
– А мне по фигу – хоть четвертая!
В ушах у него наушники, он слушает музыку из мультфильмов аниме. Каждый раз, когда я с лицом Фредди Крюгера подхожу к его парте, Саша надевает капюшон и вжимает голову в плечи. Маленькая голова, измазанные чернилами руки… Иногда хочется погладить его по этой одинокой голове. Иногда – стукнуть по ней увесистым томом Пушкина (да-да, я знаю, что нельзя).
Откуда берется Дарья Психопатовна
На третьей неделе я постигла тайну учительских срывов, которые время от времени производят фурор в СМИ. В советское время за «неуд» по поведению ученика могли исключить из школы. В 90-е в педагогов робко начали плеваться бумажками. Сегодня могут послать на три буквы. При мне пятиклассник с ужасом докладывает маме: «А Мухрыжкин сегодня англичанку на х…р послал!»
Мой апофеоз случился в одну из пятниц (пятница – конец недели, самый «шалый» день). Мои архаровцы вчетвером просочились под партами в туалет и устроили там битву на тряпках. Через десять минут их вернул завуч, держа гроздьями за шивороты: «Безобразие! Они сломали полотенцесушитель!»
– Неправда, мы его чинили!
– Дорогие мои, чинить полотенцесушитель на уроке русского языка – это неуважение к учителю! – говорю. – Разговоры на уроке – неуважение! Плевание жеваными бумажками – неуважение!
Если бы я разбуянилась как-нибудь более живописно, можно было снять меня на телефон и – вуаля – скандал в интернете обеспечен.
– Нет! Мы вас уважаем! – сердечно убеждают меня дети.
Они неподдельно ко мне расположены – при встрече бросаются, как к Дедушке Морозу, угощают конфетами. И это чувство путают с уважением.
Я проникаюсь еще большим почтением к моим коллегам. «Низкий поклон вам», – говорю каждый раз вместо приветствия.
Но бывает, что и педагоги бессильны. Вот какой случай рассказала мама одного из новичков. «Был у нас в прежней школе мальчик, который всех терроризировал. Дрался, плевался… Родители взмолились: сделайте что-нибудь. Хулигана отвели к школьному психологу. Та поговорила с парнем, с его мамой-папой – пришла к выводу, что психических отклонений нет. Тогда она просто собрала всех родителей, посадила в кружок и говорит: давайте решать, как нам всем коммуницировать. Мы говорим: «Нейтрализуйте хулигана!» А она коммуницировать предлагает. Ну и забрала я ребенка из школы».
Финиш
В конце четверти меня вызвала директор: «Дарья Михайловна, у вас дисциплина совершенно никуда не годится. Мы вынуждены забрать у вас пятый «В».
Я, конечно, была против. И уж точно был против мой дорогой «В». Они принесли мне букет хризантем и коробку конфет, когда я сообщила о своем уходе. Мы зафрендились «ВКонтакте» и пообещали, что не забудем друг друга никогда.
ПРОЧИТАНО НА ФОРУМАХ ПЕДАГОГОВ
«Боюсь вести уроки в собственном классе»
«В школе нет системы наказания. Это очень плохо. Дети это видят и наглеют».
***
«Всегда, когда в школу приходит новый учитель, ученики его пытаются довести: выяснить слабые и сильные стороны. Кто-то чихает весь урок, кто-то беспрерывно просится выйти, кто-то сидит спиной… И пока этот период еще не закончился, учителю лучше быть строже, чем дать слабинку, иначе сразу все сядут на шею».
***
«У меня есть несколько родителей, которых я сама разбаловала. Дети болеют, они не делают домашку, пока я смс не пришлю. Более того, шлю смс обо всем: каникулы, изменения в расписании, конкурсы… Доходит до того, что дети мне отвечают: «А вы смс не прислали».
***
«Среди учеников есть один мальчик, из-за которого у меня не получается провести ни одного урока. Я для него пустое место, и он показывает как может свое превосходство надо мной. Демонстративно приходит на урок без учебника и тетради. Когда я даю ему карточки с заданием, чтобы его занять, пишет на них нецензурные слова, оскорбляет девочек. В прошлом году я провела его по всем школьным комиссиям, вызывала родителей, была беседа и с директором в присутствии человека из полиции – все бесполезно, так и разговаривает матом. Я боюсь вести уроки в своем собственном классе. Уроки там – это просто мой провал как учителя и как человека».
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Надо устанавливать жесткие правила
С вопросами о том, как сегодня обеспечивать дисциплину и успеваемость на уроках, я обратилась к Владимиру Поставневу, руководителю департамента психологии института педагогики и психологии образования МГПУ.
– Владимир Михайлович, я старалась проявлять подход к детям, учитывая их особенности. Но единственный совет от психолога нашей школы получила такой: «Вы не обязаны их любить. Пускай их мама дома любит, а вы должны научить»…
– Вы, скорее всего, неправильно поняли специалиста. У учителя должна быть любовь к детям. Но это не материнская безусловная любовь. Педагог должен устанавливать правила поведения. Вы проявили подход к детям как современный педагог, который опирается не на свой социальный статус, не на традиционный авторитет учителя, а на свое личное обаяние. Но ребята были уже не первоклассники. Возможно, они пришли к вам от педагога, который их держал несколько авторитарно. И единственное средство, которое он применял, это санкции – наказание, снижение отметок, например.
– У меня не получалось быть строгой…
– В этом ваша ошибка. Педагог устанавливает нормы поведения. Нужно было сразу дать понять: есть правила – будьте любезны соблюдать. Я добра к вам, но, если вы нарушаете правила, будете ограничены в моем расположении.
– Может, надо вернуть прежние правила – выгонять нарушителей из класса (сейчас это нельзя), исключать хулиганов из школы (теперь до 15 лет это тоже нельзя)?
– Сегодня педагог лишен насильственных рычагов воздействия, он опирается на силу своей личности. Готовьтесь к урокам, как к экзамену. Можно так сказать: главное оружие учителя – он сам. Да, это труднее, чем цыкнуть. Но дети вырастают более самостоятельные, ответственные за свой выбор.
– Что делать, если хулиган терроризирует весь класс?
– Перекладывать ответственность на других родителей – неправильно. Таким ребенком должен заниматься педагогический консилиум – педагог-психолог, дефектолог. И обязательно нужно работать с родителями ученика.
– Но родители таких детей часто вообще не идут на контакт.
– Учитель должен показать, что он на стороне ребенка. Найти в ученике положительные черты, рассказать о них родителю. Дать понять маме или папе, что вы с ними заодно, что вы цените ребенка, хотите помочь ему стать успешным. При таком подходе родители сами будут искать встреч с учителем.
Если Вы хотите, чтобы мы разместили Ваш уникальный материал на любую тему на нашем портале, присылайте тексты на почту news@novostibreaking.ru.
Подписывайтесь на наш Телеграм чтобы быть в курсе важных новостей.
