Каким Александр Захарченко запомнится дончанам? Выясняла «Комсомолка».
Три дня прожитые дончанами:
Читайте также:
31 августа – день трагедии. Никто не осознает до конца, многие не верят. Новость стремглав разлетелась по миру. Массовые траурные мероприятия отменены. Все звонят всем. После подтвержденной по ТВ информации, все равно продолжают звонить: Что, правда? Правда. Где-то на полсотни звонков ответила, подтвердила.
1 сентября – вместо ожидаемого смеха и веселья – напряженная тишина. Все отмечают пустоту города, от которой уже отвыкли и где-то забыли. Многие вспомнили четырнадцатый. Куда на день пропали люди и машины – непонятно. Особенно жутко, если вспомнить, что сегодня на улицах должно быть полным-полно детей. А тут – тишина. В личку пишут россияне, которые не совсем в курсе минских: «Оля! Как же так? Лучшие уходят! Почему вы это терпите!». Не знаю, что ответить.
2 сентября – день прощания и похорон Александра Захарченко. «Последние мероприятие с Главой», как сказала коллега. Невиданное доселе скопление людей. Десятки, а то и сотни тысяч дончан. Захарченко любили.
Рядом со мной женщина с ребенком. Девочке лет 8-10. Мама рассказывает в адаптированном для ребенка варианте как погиб Александр Захарченко:
– И что? Теперь нас победят?, – спрашивает девочка
– Ты посмотри вокруг сколько нас? Разве можно нас победить?
Девочка смотрит по сторонам:
– Нет. Нельзя. Никогда.
– Да, не смогут. Не бойся.
– Мам, у всех цветы с черной ленточкой. А у нас с яркой.
– Вообще положено с черной. Но ты же этот букет на 1 сентября выбирала с любовью? Ну вот. Давай подарим ему наш красивый. Пусть знает, что его любят.
Со следующей пожилой женщиной я познакомилась и разговорилась. Марья Петровна Павлова – член городской организации пенсионеров, 82 года:
– Всех не убить. Всех не убьют они. Нас много. Я хоть и преклонного возраста, но меня тоже считайте. Александр Захарченко запомнится простым донбассовцем. Он же наш, Сашко. Простой человек. Много уделял внимания людям преклонного возраста. Мы, донбассовцы, мирные люди. Но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Всех не убьют. Жаль, что он не увидит день нашей победы. И не накроет, помните, он говорил, что, когда мы победим, накроем стол от парка Щербакова до Аэропорта? Но он будет с нами. Я очень-очень соболезную и его родным и близким и всему Донбассу.
Следующий мой собеседник совсем молодой парень. Он отказывается говорить. Рядом с ним его мама, которая поясняет:
– Лучше не трогайте его. Он злой. Почему? Уволился из армии.
– Сколько же ему лет?
– Двадцать один.
– А когда пошел служить?
– В семнадцать. После этого события, чувствую, не удержу я его. Опять пойдет.
– А что бы ты сделала на моем месте мама?, – эмоционально включается в разговор парень.
Мама с укором смотрит сначала на меня, потом на сына. И уже в сторону, не мне, шепчет:
– Уйдет ведь. Не удержу. Весь в отца.
Три женщины, идут в колонне. Заговорила с ними. Самая разговорчивая – Ирина, уроженка России, отучилась в Киеве, проходила преддипломную практику в Донецком аэропорту, так и осталась:
– Захарченко – Человечище с большой буквы. Очень добрый, отзывчивый, с искренней улыбкой. Очень сожалеем об утрате. Дончанин, Кировчанин, за детей, за мир, за Донбасс. Скорбим.
И слезы их глаз.
Доходим до администрации Главы. Люди начинают аплодировать. У многих появляются слезы. Люди в форме показывают куда идти дальше. По проспекту Маяковского доходим до бульвара Пушкина. Мужчина на перекрестке приглашает всех желающих проводить Александра Захарченко в последний путь пройти в автобусы. Первые автобусы уходят набитые битком.
Я иду следом за женщиной, у которой больные ноги и ей непременно надо ехать сидя. Ей бы уступили, но ей неловко. Это я узнаю из ее бормотания под нос. В итоге мы садимся в последний автобус. Едем замыкающими в огромной колонне автобусов и машин. Я рассматриваю пассажиров. Все возраста и социальные слои. Парень с девушкой, Аня и Андрей – 19 и 25 лет:
– Едем провести в последний путь нашего лидера. Он был решительным ответственным руководителем.
– Мужественным, – дополняет Аня и начинает плакать.
Интеллигентные дамы в кружевных воротничках. Есть две очень красивые ухоженные женщины: платья, бижутерия, все подобрано тщательно. Сзади меня сидит мужчина – офисный работник. Впереди – супружеская пара, лет по 50.
– Хорошо, что мы поехали, да? Коля? Проводим в последний путь. Совесть наша будет чиста.
– Да, Лида. Ты права. На обратном пути заедем к Михеевым, помянем.
Вдоль дороги практически на всем маршруте стоят люди. Многие утирают слезы.
В каких-то районах людей вдоль дороги очень много.
У женщин в руках возле лица белеют платочки. Это похороны, в которых, без преувеличения, принимал участие весь город. Тот, кто не попал на церемонию прощания стоят тут. Вдоль дороги. Провожают в последний путь своего Александра Захарченко.
На соседнем кресле сидит очень пожилая женщина. У нее звонит телефон. Из контекста я понимаю, что за нее беспокоятся близкие. Видимо женщина сказала, что пройдет на церемонию прощания, а что поедет на кладбище – не предупредила.
– Со мной все хорошо. Не переживайте. Все хорошо с моим давлением. Если человек делает то, что должен, его не свалит гипертонический криз. Есть таблетки, да. И вода. Я скоро вернусь, не волнуйтесь.
Рядом со мной женщина. У нее добрые глаза и спокойный бархатный голос. Зовут ее Людмила Васильевна, пенсионерка, работала программистом.
– Захарченко достойный человек. Мужественный. Не каждый возьмет на себя такую ношу, которую он взвалил. Не каждая спина такое выдержит. И я благодарна ему, за все, что он сделал для нас. Такая была безысходность, когда мы остались без пенсий, без всего. Непонятно, что происходило в городе. Когда он пришел к власти, появилась вера в завтрашний день, появился порядок. Полиция заработала, больниц. Он не мог гарантировать нам мир, и пенсии у нас скромные, но они есть. И мы знаем, что каждый месяц она будет вовремя. Он наш современник, но он настолько действительно достойный человек – мог бы еще жить и жить.
Мы практически приехали. Подъехать ближе уже невозможно. Нас высаживают на Одесской улице. До места захоронения идти прилично в гору и по жаре. Но идут все и стар, и млад.
Вдоль дороги стоят военные. Смотрю на них и знаю, что напишут украинские СМИ – как военные следили за тем, чтоб бюджетники не разбежались. Пусть пишут. Жалко их, на самом деле. Они понятия не имеют, что такое искренность, уважение.
Приходим к месту похорон. Возле могилы и вокруг стоят все вместе: приглашенные высокие гости из России, Абхазии, Северной Осетии, женщины в трикотажных цветастых платьях и резиновых шлепках, первые лица ДНР, мужчины с черными веками, министры, чиновники, депутаты, военные, элегантные женщины в черных платья-футлярах и на каблуках, байкеры, инвалиды-колясочники, пожила женщина с ходунками. Больше всего простых дончан и военных. Трагическое событие сплотило всех как тогда, в четырнадцатом. Сын моей подруги захотел пить. Я обратилась к первому стоящему рядом военному. Парень сходил к машине и отдал нам бутылку воды.
И так всеобщее мрачное настроение у могилы стало еще мрачней. После всех сказанных теплых слов, когда гроб уже опускали, какая-то женщина из толпы – крикнула «Спасибо! Спасибо, за все!». Тут же «спасибо» начало звучать со всех сторон и переросло в скандирование. «Спасибо» первому Главе ДНР Александру Захарченко сказали все присутвовавшие. И опять аплодисменты. И слезы.
Далее люди забеспокоились, что на всех по три горсти земли не хватит. Военный заверил, что, если не хватит, лично принесет еще сколько надо. Бабушки успокоились.
Бросив три горсти люди спокойно расходились. Мы тоже пошли к автобусу. И пока мы шли, нам навстречу все шли и шли люди. В трауре и с цветами.
Если Вы хотите, чтобы мы разместили Ваш уникальный материал на любую тему на нашем портале, присылайте тексты на почту news@novostibreaking.ru.
Подписывайтесь на наш Телеграм чтобы быть в курсе важных новостей.
